"Охота - национальный охотничий журнал", октябрь 2012 Номер и месяц: № 10, октябрь 2012 "Будучи маленьким мальчиком, не более пяти или шести лет, я уже знал, что свежая веточка дуба, которая случайно украсила шляпу моего отца, означает, что следующий самец косули пал под его ружьем. Я бы тогда не распознал слово трофей, если бы кто-то упомянул его, но я понимал, что голова самца косули значила что-то особенное. Что-то, что поднимало настроение и что было темой оживленных разговоров. Что-то, что продолжало навсегда жить в рядах рогов, посаженных на щитки из срезов ствола дуба. Все они имели историю, написанную карандашом на задней стороне щитка, но рассказанную без выражения. Многие из этих трофеев потерялись, но некоторые, в том числе и первый самец косули отца, до сих пор занимают почетное место в моем доме в Южной Африке. Мне по-прежнему не доставало еще нескольких лет до моего десятилетия, когда мне позволили сопровождать отца на охоте. Я был с ним, когда он выстрелил в козла, чья белесая шерсть выдавала преклонный возраст. Его рожки были почти невидимыми — менее трех сантиметров рифленого рога на каждой стороне. Самец исчез в густых зарослях, и мы тщательно следовали красным кровяным точкам. Я до сих пор помню, как мы дошли до него, и как мой отец благоговейно поместил (в пасть животного — прим. пер. ) «последний погрыз» из листьев дуба, его очевидную гордость за то, что он касался этих незначительных розеток рогов. Гордость, как я теперь понимаю, порожденную тем, что он добыл этого старого самца, который ускользал от него годами, и гордость зато, что он делит этот жизненный опыт со мной. Несколько лет спустя, когда мне минуло тринадцать, мне разрешили использовать старый дедовский одноствольный карабин для добычи моего первого козла. Это случилось 8 августа1960 года — почти в полседьмого вечера. Если я применю любые действующие трофейные стандарты, то рога были менее, чем посредственные — но для меня это трофей, который до сих пор висит в моем доме на центральном месте. Так я стал трофейным охотником. Довольно много лет прошло с тех пор: я охотился в Северной и Южной Америке, я охотился в Азии и Африке. Я до сих пор трофейный охотник и я горжусь этим. Но в течение нескольких прошедших лет я стал во все большей степени озабочен появлением негативной критики в связи с трофейной охотой. Легко мысленная критика не охотников не слишком меня беспокоила. Между тем мое беспокойство усиливалось, когда я обнаружил, что этот негативный взгляд публики на «трофейную охоту» намеревался повлиять на будущее увлечения моей жизни. У меня были длинные и оживленные беседы с охотниками и не охотниками вокруг лагерных костров, на встречах и международных съездах, и вместо того, чтобы найти решение, мои волнения и сомнения усилились."